Рядовой Горячкин Егор Кузьмич, призванный на войну 5 июля 1941 года, пропал без вести в марте 42-го. Сколько уж лет прошло, а она его отчётливо помнит. Как забудешь – над кроватью все эти годы висит в раме большой портрет мужа. Состарилась она под этим портретом.
– Поплачу не раз за день. Только и прожили полтора годика. Дочка ещё грудная была, когда сиротой осталась, а я вдовой. Родители Егора сначала со мной жили, потом дом на хуторе построили, а умирать-то ко мне пришли.
У Егора была бронь, его определили рабочим на закрытый завод, выпускающий продукцию для фронта, на станцию Игумново. Случалось, что срывался Егор с работы и к выходным дням прибавлял денёк-другой самоволки. В родную деревню добирался поездом, попутными машинами и пешком. Эх, молодость и горячность… Характер был – под стать фамилии. Наказывали его за такие проступки, вычитали четверть заработка в месяц. Завод находился на военном положении, поэтому не прощалось нарушение режима.
И что это за сила такая тянула Егора домой? – Жена молодая, дочурка, любовь к ним? Об этом Зинаида Анисимовна молчит, только глаза её светятся, словно молодеют.
Она достаёт из-за икон заветный свёрток. Четыре письмеца от Егора сохранились.
«Многолюбящая жена моя, из вашего письма видна мне вся ваша жизнь. Шлю горячий сыновний привет любящей матери и отцу, а также любимой дочери Анастасии Егоровне… Обо мне не сомневайтесь. Работаю два дня, третий – выходной. Вероятно, наложат бронь на всю зиму. С получки пришлю денег, Зина, приедешь ко мне».
Она поручала ребёнка старикам и ездила в то самое Игумново, в барак номер 27, где жили военнообязанные рабочие завода. Жаль, что ночи с Егором в крохотной комнатушке барака были очень короткими, но жизнь тогда казалась долгой-долгой.
Последнее письмо от Егора датировано 3 апреля 1942 года, оно было написано с дороги на фронт.
«Остаётся три дня до Пасхи, а нам предстоит «похристосоваться» с фашистскими мордами. Выбьем их с треском. Битва завязалась не на жизнь, а насмерть. Прощай, прощай, может, не увижу вас больше. Едем на запад».
В отдельных местах листочки, пожелтевшие от времени, истёрлись. Неграмотная жена знала письма наизусть.
Не вернулся.
Писем больше не было. Ходила Зинаида к ворожейке в марийскую деревню, но та пустое нагадала.
Состарилась солдатская вдова, доказав мужу свою любовь и верность, а деревне – свою стойкость.
Проект реализуется при грантовой поддержке Федерального агентства по делам молодёжи (Росмолодёжь).
Огромное спасибо за информацию нашим волонтерам и Народный краеведческий музей Тонкинского округа.
– Поплачу не раз за день. Только и прожили полтора годика. Дочка ещё грудная была, когда сиротой осталась, а я вдовой. Родители Егора сначала со мной жили, потом дом на хуторе построили, а умирать-то ко мне пришли.
У Егора была бронь, его определили рабочим на закрытый завод, выпускающий продукцию для фронта, на станцию Игумново. Случалось, что срывался Егор с работы и к выходным дням прибавлял денёк-другой самоволки. В родную деревню добирался поездом, попутными машинами и пешком. Эх, молодость и горячность… Характер был – под стать фамилии. Наказывали его за такие проступки, вычитали четверть заработка в месяц. Завод находился на военном положении, поэтому не прощалось нарушение режима.
И что это за сила такая тянула Егора домой? – Жена молодая, дочурка, любовь к ним? Об этом Зинаида Анисимовна молчит, только глаза её светятся, словно молодеют.
Она достаёт из-за икон заветный свёрток. Четыре письмеца от Егора сохранились.
«Многолюбящая жена моя, из вашего письма видна мне вся ваша жизнь. Шлю горячий сыновний привет любящей матери и отцу, а также любимой дочери Анастасии Егоровне… Обо мне не сомневайтесь. Работаю два дня, третий – выходной. Вероятно, наложат бронь на всю зиму. С получки пришлю денег, Зина, приедешь ко мне».
Она поручала ребёнка старикам и ездила в то самое Игумново, в барак номер 27, где жили военнообязанные рабочие завода. Жаль, что ночи с Егором в крохотной комнатушке барака были очень короткими, но жизнь тогда казалась долгой-долгой.
Последнее письмо от Егора датировано 3 апреля 1942 года, оно было написано с дороги на фронт.
«Остаётся три дня до Пасхи, а нам предстоит «похристосоваться» с фашистскими мордами. Выбьем их с треском. Битва завязалась не на жизнь, а насмерть. Прощай, прощай, может, не увижу вас больше. Едем на запад».
В отдельных местах листочки, пожелтевшие от времени, истёрлись. Неграмотная жена знала письма наизусть.
Не вернулся.
Писем больше не было. Ходила Зинаида к ворожейке в марийскую деревню, но та пустое нагадала.
Состарилась солдатская вдова, доказав мужу свою любовь и верность, а деревне – свою стойкость.
Проект реализуется при грантовой поддержке Федерального агентства по делам молодёжи (Росмолодёжь).
Огромное спасибо за информацию нашим волонтерам и Народный краеведческий музей Тонкинского округа.